Бездушные  - Нил Шустерман

Кам решает прислушаться к голосу того из членов своего внутреннего сообщества, который не любит леденцов, и не прикасается к сластям.

– Как там поживают твои друзья из «Граждан за прогресс»? – осторожно спрашивает Риса.

– Они мне не больше друзья, чем тебе, – отвечает Кам. Ему хочется сказать Рисе, что он против них, что хочет помочь ей, но Коннор перехватывает инициативу.

– Камю представил мне кое-какую информацию, которую можно использовать против них.

Кам раскаивается, что вообще поделился этими сведениями с Коннором. Если бы он знал, что встретит здесь, в Акроне, Рису, то сохранил бы их для неё. Чёрт бы побрал этого Коннора!

– Ты ещё не всё видел, – говорит он Коннору. А потом Рисе: – Мы с тобой поговорим позже.

Коннор ёрзает в кресле и переводит своё внимание на фотографии на стенах.

– Я так думаю, что Ханна разведена или недавно овдовела – на некоторых снимках, в том числе вместе с Дирдри, с ней рядом мужчина. Но обручального кольца у неё нет.

– Она вдова, – говорит Грейс, любуясь ровным рядом своих леденцов. – Фоток бывших мужей не хранят.

Коннор пожимает плечами.

– Во всяком случае, она растит Дирдри как свою собственную дочь.

– Так и есть, – признаёт Риса. – Мы правильно поступили, оставив девочку у Ханны. Правда, у нас особенного выбора-то не было.

От такого поворота в их разговоре Каму становится не по себе.

– А собственно, чей это ребёнок?

Коннор высокомерно усмехается и обнимает одной рукой Рису за плечи.

– Наш. Не знал?

Кам верит, потому что ему известно: у Рисы много тайн. К счастью, его отчаяние длится недолго – в один миг девушка ловко выскальзывает из-под руки Коннора.

– Мы нашли Диди на чужом пороге, куда её подкинули, – произносит она. – Некоторое время мы заботились о ней, а потом Ханна предложила забрать её – как раз перед тем, как нас перевезли в следующее убежище.

– И как тебе опыт материнства – понравился? – осведомляется Кам. Его облегчение так велико, что он позволяет себе немного развлечься с этой мыслью.

– Да, – говорит Риса, – но я не тороплюсь его повторить. – Она встаёт и отходит от обоих парней. – Пойду-ка наведаюсь в холодильник. Вы, должно быть, не против закусить?

В её отсутствие поведение Коннора резко меняется. Он мрачнеет, словно грозовая туча.

– Не смей на неё пялиться и попробуй только тронь её хоть мизинцем! Уразумел? Ты и так причинил ей достаточно горя.

– О! «Ревности остерегайтесь, Зеленоглазой ведьмы, генерал, Которая смеётся над добычей!»37 Риса говорила мне, что ты ревнив, но куда тебе до Отелло – слаб и… бледноват.

– Я тебя собственными руками разберу, если будешь к ней приставать, понял? !

Кам чистосердечно хохочет.

– Ах как я испугался! Пустая бравада. Ты, конечно, наглец, но тебе свои угрозы и подкрепить-то нечем!

– Я наглец?! На себя посмотри – ты же весь одно раздутое эго. Или лучше сказать – целый мешок, набитый чужими эго?

Похоже, дуэлянты обнажили шпаги. Грейс отрывается от созерцания своих конфет; даже Дирдри и собачка на другой половине комнаты проявляют интерес. Кам оценивает ситуацию. Как реагировать? Хотя буйным частям его натуры не терпится наброситься на соперника, он обуздывает их. Коннору только того и надо, чтобы он вышел из себя – с этим он управляться умеет. Не дождётся.

– То, что я физически, интеллектуально и морально выше тебя – это не наглость и не самообман, это факт, – с преувеличенным спокойствием выговаривает Кам. – Как человеческое существо я лучше, потому что создан с этой целью – быть лучше. Я ничего не могу поделать с тем, что имею, ровно так же, как ты ничего не можешь поделать с тем, чего не имеешь.

Они сверлят друг друга взглядами, и первым отступается Коннор.

– Если хочешь устроить поединок из-за Рисы, то ты выбрал неподходящий момент. Сейчас мы вынуждены быть друзьями.

– Союзникам вовсе не обязательно быть друзьями, – вмешивается Грейс. – Взять хотя бы Вторую мировую войну. Без России нам было её нипочём не выиграть, хотя мы уже тогда смертельно ненавидели друг друга.

– Точное сравнение, – признаёт Кам, в очередной раз восхищённый неожиданной мудростью Грейс. – Значит, давай пока согласимся считать Рису ничейной территорией. Демилитаризованной зоной.

– Ты путаешь две разных войны, – говорит Грейс. – Демилитаризованная зона была в Корее.

– Риса человек, а не зона, – возражает Коннор, после чего уходит на другую половину комнаты поиграть с Дирдри, тем самым положив конец мирным переговорам.

– Ты забываешь, – говорит Кам, который тоже заметил интерес Грейс к военным документальным фильмам, – что после окончания Второй мировой Соединённые Штаты и Россия едва не закидали друг друга атомными бомбами.

– Я никогда ничего не забываю, – отвечает Грейс, возвращаясь к своим леденцам. – До того времени, когда вы оба начнёте боевые действия, я надеюсь построить себе бомбоубежище.

Это всё меняет.

Восторг, охвативший Коннора в момент, когда он увидел Рису, был быстро раздавлен грузом реальности. Дело не в присутствии Кама, а в самой сложившейся ситуации. Теперь, когда Риса с ними, её жизнь в опасности. Коннор тосковал по своей любимой; все эти месяцы он жаждал услышать её голос, ощутить мир и покой, которые он дарил ему. Он мечтал массировать ей ноги, хотя она больше не парализована. Его чувства к Рисе не изменились ни на йоту. Даже когда Коннор думал, что она предала их дело и стала на сторону разборки, в глубине души он был убеждён, что Риса делает это не по своей воле.

Потом, когда она вышла в живой эфир, разоблачила шантаж и последовательно вколотила «Граждан за прогресс» в землю, Коннор полюбил её ещё больше. А затем она исчезла, ушла в тень так же основательно, как и сам Коннор – и в этом было своеобразное утешение. Он вглядывался в ночь и знал, что она где-то там, в безопасности, потому что Риса, безусловно, слишком умна, чтобы попасться в лапы властей.

Коннора мирной гаванью не назовёшь. Ему уже известно очень многое о «Гражданах за прогресс» , плюс ещё Соня, возможно, добавит. Если учесть, что он собирается обнародовать всю эту информацию, то лучше бы Рисе держаться от него подальше. Он намеревается нырнуть в самое пекло, и она, конечно же, захочет пойти вместе с ним. А тут ещё Кам… Эхо его слов гудит в голове Коннора:

«Как человеческое существо я лучше, потому что создан с этой целью – быть лучше».

Несмотря на весь свой интеллект ручной сборки, Кам – полный идиот, если думает, что Коннором правит ревность. Ну ладно, Коннор готов признать – отчасти это правда, ревность действительно мешает ему ясно мыслить; однако он отдаёт себе отчёт, что сейчас не время для соперничества. Для Коннора важно оградить подругу не только от Кама, но и от себя самого.